На прошлой неделе Роскомнадзор за одну ночь заблокировал «МБХ медиа», «Открытые медиа» и «Правозащиту Открытки» по требованию Генпрокуратуры. В ведомстве считают, что эти сайты распространяют информацию организации Open Russia Civic Movement, которая включена в список нежелательных в России. Все три проекта объявили о своем немедленном закрытии.
Экс-юрист «Правозащиты Открытки» Анастасия Буракова рассказала Znak.com о том, что бывшие сотрудники проекта собираются делать после блокировки и официального закрытия.
«Было принято сложное, но единственно возможное решение о закрытии»
— После блокировки «Правозащита Открытки» сразу же заявила о своем закрытии. Как юристы и адвокаты из проекта будут работать дальше?
— Проект не будет продолжать работу ни в каком виде. Мы понимаем, что это централизованная атака именно на структуры [Михаила Ходорковского]. Для оказания юридической помощи формат структуры очень удобен и хорошо помогает, но это необязательно. Проект закрывается, но люди остаются. Каждый уже сам будет смотреть, сколько времени он готов потратить на то, чтобы бесплатно кого-то защищать. У меня очень много прямых контактов с подзащитными, с которыми я работала раньше и продолжу помогать им сейчас.
— То есть судьба уже имеющихся подзащитных будет решаться в индивидуальном порядке?
— Да, конечно. Понятно, что если ко мне кто-то обратится за помощью, я могу взять это дело просто сама как юрист. В рамках организации без серьезных рисков по нежелательности этого делать нельзя, поэтому было принято такое сложное, но единственно возможное решение о закрытии.
— Это несет какой-то дополнительный риск для тех, кто к вам обращается?
— Ты имеешь в виду блокировку или работу в новом формате?
— Я имею в виду сотрудничество с юристами и адвокатами, которые работали на проект, связанный с нежелательной организацией.
— Формально никто не объявлял, что проект связан с нежелательной организацией. Это была блокировка [в связи с распространением «запрещенной» информации] по статье 15.3 ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Генпрокуратура может посчитать таковой информацию о массовых беспорядках или, например, призывы к несанкционированным митингам. Или материалы нежелательных организаций.
Вообще Роскомнадзор должен был написать владельцу домена, что на сайте обнаружили такую-то противоправную информацию и в случае, если ее не удалят, сайт заблокируют. Соответственно, это не признание нежелательными и не преследование по закону о нежелательности, но такой довольно толстый намек: «Смотрите, у вас там кое-что есть!». Как вы потом увидели из ответа Генпрокуратуры, это «кое-что» по нежелательности. Нужно было обезопасить подзащитных и юристов, поэтому у нас даже не было промедлений [перед решением о закрытии].
— Сейчас идти к вам за помощью безопасно?
— В индивидуальном порядке любой человек имеет право на профессиональную юридическую помощь и волен обращаться к любому юристу или адвокату. А адвокат или юрист может работать на тех условиях, которые согласует с доверителем.
— Это формальная сторона. Я бы хотела услышать твое личное мнение о том, могут ли пострадать ваши подзащитные.
— Закона о нежелательных людях у нас пока нет, слава богу. Я даже не знаю, как тут можно подкопаться. Никакой организационной структуры нет, остались только люди, которые сами определяют, как им работать.
— Как изменится финансовая сторона работы? Кто теперь будет оплачивать юридическую помощь? Я так понимаю, раньше «Правозащита Открытки» существовала на гранты.
— Частично мы покрывали работу фандрайзингом. Особенно это касалось массовых акций, там у нас было все на фандрайзинге. По некоторым делам, если нужны были экспертизы или что-то еще, тоже открывали сборы. Михаил Борисович Ходорковский тоже был одним из спонсоров проекта.
«Никакого централизованного финансирования или сборов быть уже не может»
— Что будет сейчас?
— Сейчас единственный ресурс — это рабочее время юристов. Соответственно, каждый юрист должен будет жертвовать какое-то количество времени. Никакого централизованного финансирования или сборов быть уже не может.
— Ходорковский не будет оплачивать работу отдельных юристов?
— Сейчас организация совсем перестала существовать, поэтому нет структуры, которую можно финансировать. Осталось только индивидуальное желание каждого помогать, в нынешних условиях ничего больше предложить не можем.
— И помощь по-прежнему останется бесплатной для подзащитных?
— Конечно, подзащитные не будут ничего платить. На то это и правозащита, что для людей это бесплатно.
— Как я понимаю, за все годы работы к «Правозащите Открытки» не было никаких вопросов. Почему на проект обратили внимание сейчас?
— Никогда не было, да. Я думаю, что это общий тренд на подавление гражданского общества. Начали с политических организаций, потом перешли на расследовательские медиа, сейчас — на правозащитников. Конечно, это не первая атака на правозащиту. Преследования идут волнообразно, мне кажется. Тех политиков, которые не согласовывали свои действия, уже нет. Издания и правозащитные организации продолжают уничтожать.
— Вы получили какие-то официальные объяснения?
— Нет, никаких объяснений нет. В случае намеков их и не может быть.
— Но Роскомнадзор же обязан…
— Да, сначала предъявить требование, а потом дать возможность удалить противоправный контент. С точки зрения закона, это незаконная процедура.
— Почему вы решили удалить все материалы с сайта и телеграм-канала? «Открытые медиа», например, оставили свой архив.
— Мы исходили из того, что в случае предъявления каких-либо претензий о распространении материалов нежелательной организации, всех, кто делал репосты, могут привлечь по статье 20.33 КОАП РФ («Участие в деятельности нежелательной организации»). Для того чтобы обезопасить людей, мы приняли это решение.
— Кто-то из твоих коллег уехал за границу после блокировки? Какие в целом настроения среди бывших сотрудников «Правозащиты Открытки»?
— Да нет, все остались. Правозащита была у всех не единственным занятием, какие-то дела юристы брали в частном порядке. Пока нет запрета на профессию, люди, которые в этом нуждаются, без помощи не останутся.
