Зима, прожитая в ожидании начала российской военной операции на Украине, уже вошла в историю Европы, и главный промежуточный вывод из происходящего состоит в том, что для военного напряжения, способного охватить максимальное количество стран, непосредственные военные действия, в общем, не нужны, а жить в военном ожидании можно бесконечно долго — нетрудно представить себе канун нового, 2023 года с теми же новостями, словами и прогнозами, что и теперь; весна, лето, метеорологические наблюдения — «почва оттаяла», «зеленка зацвела», — все это, как можно было убедиться начиная с декабря 2021-го, может пугать, угнетать и давить на массовую психику вне зависимости от того, что происходит на самом деле.
Двухмесячное опоздание, с которым Россия и ее донбасские сателлиты включились в процесс военного нагнетания (и разве трудно представить себе кремлевское совещание, на котором придумали эвакуацию из Донбасса?), указывает прежде всего на то, за кем на самом деле инициатива в этом полувиртуальном процессе.
До этой пятницы в запугивании человечества войной Россия полагалась только на противоположную сторону и, по сути, находилась в зависимости от нее. Теперь зависимость преодолена, и те, кто ждал войны еще с прошлого года, могут ориентироваться на официальные сводки из ДНР и ЛНР и совсем шизофренические сюжеты типа «признания украинского диверсанта», показанного по Первому каналу.
Теперь к войне как будто все готово, и если вы с надеждой ждете, что путинская система включит режим самоуничтожения и совершит финальный рывок навстречу собственной гибели, у вас как никогда много видимых поводов для оптимизма.
О танках на Киев сегодня должен мечтать именно отчаявшийся оппозиционер, а лоялисту, дорожащему остатками политической стабильности, разумнее если не бороться за мир публично (пацифистская риторика сейчас монополизирована маргиналами, выходящими на пикеты под украинскими флагами), то, по крайней мере, саботировать военные приготовления, и единственная причина, по которой этого не происходит, заключается только в том, что никакого общественного участия в больших политических процессах устройство системы не предусматривает. Все успехи и неудачи путинской власти, включая и Крым, и пенсионную реформу, и посадку Навального, и обнуление конституции, объединяет то, что общество каждый раз ставится перед фактом, в основе которого во всех случаях оказывается допущение, что российская власть знает, что делает.
Каким бы слабым это допущение ни было, случаев, когда бы оно оказалось ложным, история не знает; здесь трудно судить, что первично — исключительный запас прочности системы или чей-то административный гений. Но стоит помнить, что каждый раз, когда общим местом было говорить о точках невозврата, о том, что система пошла вразнос, и о том, что очередное решение разделило путинское царствование на до и после — наступал новый день, и оказывалось, что все плюс-минус по-прежнему. Мем про «а помните» («а помните, была такая пенсионная реформа?»; «а помните, был такой Навальный?») — он ровно об этом. Строго говоря, за эти годы не происходило вообще ничего, о чем стоило бы помнить всерьез. И, имея такой опыт, — стоит ли относиться к нынешнему военному нагнетанию как-то иначе, чем к прежним «точкам невозврата»?
Слово «репутация» применительно к российской власти традиционно подразумевает что-то совсем плохое — годы, прожитые вместе с этими людьми, приучили российское общество не ждать от них ничего хорошего, и это правильно. Но, говоря о репутации путинской власти, стоит также иметь в виду, что за двадцать с лишним лет она ни разу не продемонстрировала способности и готовности к самоубийственным шагам. Играть на грани — да, совершать глупости — тоже, но добровольно прыгать в пропасть — двадцать лет не прыгали, а тут вдруг решили попробовать? Надоело, знаете ли, жить, синий кит явился во сне и сказал, что пришло время — так, что ли? Если так, то перед нами сенсация, выходящая далеко за пределы украинского театра. Но кто всерьез поверит в такую сенсацию?
Наверное, велик соблазн относиться к российской власти как к сборищу маньяков и маразматиков. Но если маразматики на протяжении десятилетий ведут себя так, что в их практике ни разу не было момента, когда они были бы близки к потере власти, — значит, не такие уж они и маразматики. К ним можно относиться по-разному, но всегда всерьез, и поводов думать, что для них есть что-то важнее сохранения власти, они нам не давали никогда.
Исторический шанс на воссоединение самого большого разделенного народа в мире и на демонтаж украинского государства Владимир Путин упустил в 2014 году. Возможно, эта проблема еще однажды даст о себе знать — но едва ли сейчас, когда трехмесячное ожидание войны уже вошло в хроническую и анекдотическую форму.
