Власти РФ продолжают отчитываться о прибытии тысяч беженцев из ДНР и ЛНР на фоне бушующего шторма в геополитике, вызванного угрозой войны на юго-востоке Украины и признания Россией независимости самопровозглашенных республик. Основная часть переселенцев оседает у родственников и друзей, кто-то снимает квартиры и номера в отелях. Тем, у кого нет лишних денег и близких в России, приходится ехать в пункты временного размещения (ПВР). Они располагаются в самых разных местах: детских лагерях, санаториях, гостиницах, общежитиях и спорткомплексах. В двух из них на территории Ростовской области побывал корреспондент Znak.com, чтобы узнать, как обживаются беженцы и что они думают о своем будущем.
«Надоело жить с постоянной угрозой войны. Останемся в России»
Хутор Ленина находится в окрестностях Ростова-на-Дону. До последнего времени при местном Доме культуры действовал спортивный комплекс, теперь он переоборудован под ПВР. В дверях встречают охранники с казаком, просят показать содержимое рюкзаков, удостоверения и обязательно надеть бахилы: «там дети везде ползают и бегают». Внутри просторного спортзала с большими окнами под арочной крышей выстроены в несколько рядов кровати, под которыми прячутся сумки с набитыми пакетами, рядом стоят тумбочки. По краям — вешалки, а ближе к выходу — скамейки и детская зона с игрушками. О спортивном назначении объекта напоминают футбольные ворота, волейбольная сетки и гимнастические снаряды.
В таких спартанских условиях сейчас живут 60 беженцев с Донбасса, ПВР рассчитан максимум на 100 человек. Его обитатели — самые простые люди, они даже представляются просто по имени. Молодая мать-одиночка Яна с двумя детьми приехала из луганского Антрацита. Дорогу описывает как «хорошую поездку без особых проблем». На границе им сразу сообщили, что автобус едет в Ростов-на-Дону.
«В 2014 году мы не эвакуировались, потому что у меня был месячный ребенок. Теперь решили ехать — все-таки дети подрастают и страшно за них. Собрала мини-чемоданчик с документами и в дорогу. Приехали сюда 20 февраля», — рассказывает женщина.
Вокруг нас носятся дети, из стороны в сторону летают мячи. Наблюдая за шумной беготней, Яна сообщает, что уже собирается одного своего ребенка отправить в первый класс школы, другого — в детский сад. Чиновники от образования и социальные работники регулярно приходят в ПВР и обсуждают это с родителями.
«Так что устраиваемся на новом месте. Пока будем жить здесь. Нас все устраивает. Питание — три раза в день, мы даже не все съедаем. Нас специально возят в столовую на автобусах. Спасибо всем, кто помогает, России! Вообще мы восемь лет ждали признания независимости! Наконец-то это случилось! Мы очень радовались! — переходит к политике Яна, голос ее начинает немного дрожать. — Пока не хочется думать, будет ли большая война.
Войны, конечно, не хочется, мы ее боимся. У меня тем более в ЛНР родственники остались — мама, старшая сестра… Они не захотели уезжать».
В спортзал заходят волонтеры, приносят бесплатные сим-карты, на которых уже есть 300 рублей. Появляются проверяющие. Осматривают помещение, обсуждают доставку вещей и продуктов. «Вообще здесь есть все, буквально все что нужно, — хвалит российскую сторону беженка из луганского Углегорска Лиля, у которой пятеро детей в возрасте от 4 до 11 лет. — Живем дружно, приехали сюда одним автобусом из родного города. Детишки ни в чем не нуждаются, вплоть до трусиков. Им даже уже рюкзачки и школьную форму привезли. Будут учиться, а мы — работать. Были врачи, осмотрели всех. Местные жители к нам относят как к родным, каждый день что-то из продуктов и вещей приносят!».
В Углегорске беженка занималась уборкой территории районной администрации, зарабатывала 30 тыс. рублей, и «на это было очень сложно жить». Кем будет работать в хуторе Ленина пока не знает, говорит, «изучит все вакансии». О будущем говорит с осторожностью.
«Домой хочется, но как долго будет военный конфликт в наших краях, никто не знает. Может, месяц, а может, еще дольше… Однако жить под постоянными обстрелами и взрывами уже невозможно.
У меня ребенка как-то чуть не убило — пошел с отцом на фильтровальную станцию, с неба полетели осколки, муж кинул сына в лужу и накрыл собой, а осколками над головой дерево срезало…
Потом снаряд разрушил нашу квартиру… Так что, если нет никакого выхода, то нам и в России пока неплохо», — вздыхает Лиля.
Трансляцию по ТВ признания Россией независимости ДНР и ЛНР она встретила ликованием. Говорит, восемь лет — слишком большой срок для неопределенности, и осторожно спрашивает: «Мы ведь как бы уже совсем в России, да? Значит, должно все скоро закончиться?».
Разнорабочий Евгений из Луганской области в эвакуации уже второй раз. После начала военных действий на юго-востоке Украины его с родными распределили аж в Пермь как участников последних эшелонов беженцев, все дальше и дальше уезжающих вглубь страны. На Урале они пробыли совсем не много — вернулись домой уже в 2015 году. Всему виной — холод, к которому жители Донбасса не смогли адаптироваться. В семейном кругу позже не раз высказывались надежды о скором окончании войны, никто не думал, что последует еще одна массовая эвакуация.
«У меня жена-инвалид и двое детей 5 и 9 лет. Отправлять их одних нельзя, пропадут. Но выпускать меня с ними пограничники не хотели. Говорили про супругу: „пусть едет сама!“. А кто за ней будет присматривать, помогать во всем? В итоге заставили собирать справки, и только с ними удалось выехать», — вспоминает последнюю эвакуацию мужчина.
На границе его семью посадили в автобус, маршрут которого пассажирам не был известен. «Ехали в никуда, без каких-либо ожиданий вообще», — признается Евгений и добавляет, что «в итоге все решилось хорошо».
Условия в ПВР его устраивают, хочет устроиться на работу и остаться в Ростовской области. Евгений уверен, что конфликт на Донбассе даже после признания независимости республик не закончится. «Тут не получится как с Крымом, это всем ясно. А нам надоело жить с постоянной угрозой войны. Нет сил уже на это, поэтому останемся в России», — заявляет беженец.
К спорткомплексу в этот момент подъезжает автобус, на котором переселенцам привезли новое постельное белье, товары первой необходимости и сладости детям. Ребятня на перегонки бежит к волонтерам и под радостные возгласы получает подарки.
На парковке перед спорткомплексом курят шоферы, обсуждают геополитику.
— Да по америкосам этим надо жахнуть просто! Че с ними сюсюкаться? — возмущается один.
— Обязательно жахнем! — по-армейски уверенно поддерживает другой.
Сидящий поодаль в машине местный житель, как будто услышав такие разговоры, аккуратно поправил георгиевскую ленточку на зеркале заднего вида.
«Признавать ДНР и ДНР по административным границам — неправильно»
В 70 километрах от Ростова-на-Дону — в городе Шахты — пунктом временного размещения стало студенческое общежитие филиала Донского государственного технологического университета, которое стояло пустым последние годы. Власти готовы принять там до 350 человек, сейчас из пяти заселены почти три этажа.
При встрече комендант заявляет, что «поступили новые правила»: теперь всем посетителям нужно сдавать ПЦР-тест. Вообще с посещением ПВРов в Ростовской области у журналистов большие сложности. Посторонним туда вход закрыт, СМИ нужно через пресс-службу правительства региона согласовывать визит. Официальных списков адресов пунктов временного размещения нет, но в заявке необходимо их указывать. Само согласование из-за огромного числа запросов может затянуться на несколько дней, и в итоге разрешить могут поехать на другой адрес.
После сдачи тестов и общения с полицейскими о правилах поведения волонтеры проводят экскурсию по корпусу. Направо — помещение с продуктами, которыми делятся местные жители, и медпункт, налево — зона раздачи питания, комнаты отдыха для детей и взрослых.
В общежитие сначала завезли детдомовцев, вскоре их перевезли в детский дом. Теперь здесь в основном мамы с детьми и люди преклонного возраста. С виду это обычная общага коридорного типа, повидавшая не одно поколение студентов. Ремонта здесь не было давно. На первом этаже бурлит жизнь — организуется заезд вновь прибывших, заносятся и выносятся вещи, звонят телефоны, раздаются задачи, а с улицы доносится звон колоколов. На этажах выше тишина.
В коридорах на стеллажах можно увидеть книги серий «Я познаю мир» и «Сказки народов мира». Много плакатов с полезной информация, например, о том, как получить материальную помощь, а также режим работы общежития. В небольших жилых комнатах простое убранство: кровати, столики и шкафы, на обоях следы предыдущих постояльцев. Но беженцы с Донбасса на условия не жалуются. Говорят, что рады любому приему, главное — «чтобы не было войны».
Истории беженцев очень похожи. Все говорят о срочной эвакуации и панике, собранных наспех вещах под вой сирен, неопределенности на границе и первом ощущении спокойствия на территории России.
«У меня муж уходил воевать после того, как в наш поселок вошли украинские военные. Он сам бывший ВДВшник. К сожалению, не дожил до признания [Россией] независимости [ДНР и ЛНР]… в Москве умер…
А говорил, что если будет вторая волна военной агрессии, то снова пойдет [воевать], объяснял мне это тем, что в „14-м году видел, как пацанов на мясо кидали“, и не хотел повторения.
Я и мои родственники очень рады, что в итоге признали независимость», — делится эмоциями Светлана, эвакуировавшаяся из Успенки (Луганская область) — этот населенный пункт находится практически на линии разграничения.
У беженки 15-летняя дочь и сын 5 лет. Мальчик сидит на кровати, играя игрушечным танком. Девочка хмуро смотрит в окно. Светлана надеется, что конфликт на Донбассе рано или поздно закончится, у нее осталось там много родственников, в том числе плохо видящий свекор, который заявил: «я не оставлю дом, если лягу, то здесь!».
«Мы хотим вернуться домой. Надеемся, поддержка России изменит ситуацию. Так, что было последние восемь лет, больше не может продолжаться», — считает она.
Волонтеры ведут дальше по коридорам общежития. Рассказывают о культмассовой программе. На днях была «бумажная дискотека с аниматорами», в перспективе — мыльное шоу и мастер-классы по танцам. Еще в общежитии есть караоке, по вечерам идут показы фильмов. Питание — три раза в день. Еду переселенцам поставляют фирмы, снабжающие городские школы и детсады.
Еще одна беженка — Ирина из Луганской области — сильно переживает за мужа, который остался на Донбассе из-за всеобщей мобилизации. Она тоже эвакуируется уже во второй раз. Вспоминает, что в 2014 году времени на сборы было «гораздо больше, а тут буквально за один день пришлось собраться».
Свой собственный статус беженца называет «подвешенным состоянием» и не знает, вернется ли вообще домой. Пока решает насущные вопросы: оформила на себя денежные выплаты, подала заявление на поступление своего ребенка в школу. И, в отличие от многих других переселенцев, считает, что признание ЛНР и ДНР в административных границах — это ошибка.
«Я думаю, это не очень правильно, потому что дальше границы разграничения территория ВСУ Украины. И если признать по прежним границам областей [Луганской и Донецкой], наверное, может быть настоящая война», — опасается она.
Во сколько России обходятся беженцы
Суточное содержание одного беженца из Донбасса обходится Ростовской области в 800 рублей, из которых 550 рублей выделяются на проживание, 250 рублей — на питание. Эти деньги берут из регионального резервного фонда с перспективой возмещения из федерального бюджета, уточнил начальник управления информационной политики донского правительства Сергей Тюрин.
Такая же сумма полагалась беженцам восемь лет назад, когда из-за начала военных действий на Донбассе случилась первая миграция населения. К концу июня 2014 года в ростовских пунктах временного проживания находились почти 67 тыс. беженцев. «Тогда на одну кровать было два человека, потому что был такой поток [беженцев], который мы не предполагали», — вспомнил на днях губернатор региона Василий Голубев.
По данным на утро 23 февраля, границу России пересекли более 100 тыс. жителей Донбасса, гонимых угрозой вторжения украинской армии. Руководитель МЧС Александр Чуприян сообщал, что большинство из них проживает у родственников и друзей. При этом к размещению переселенцев готовы подключиться уже более 40 регионов, где оборудованы свыше 500 пунктов временного размещения, рассчитанных на 52 тыс. человек. Так, в Ростовской области в 125 ПВР сейчас находятся 6,8 тыс. беженцев, половина из них — дети. Федеральный центр направил донскому правительству 5 млрд рублей для единовременных выплат беженцам по 10 тыс. рублей, материальную помощь на данный момент получили 2,7 тыс. переселенцев.
Прибывшие из ДНР и ЛНР беженцы, не имеющие российского гражданства, могут претендовать на статус вынужденных переселенцев. Эвакуированных российских граждан ставят на регистрационный учет, а граждан иных стран — на миграционный. Последним помогают определиться с их новым статусом.
