Президент Владимир Путин на пленарной сессии международного дискуссионного клуба «Валдай» назвал «отчасти гражданской» полномасштабную войну, которую Россия ведет в Украине.
Ведущий спросил, можно ли расценивать проведение «специальной военной операции» в Украине как «гражданскую войну». «Отчасти – да, но мы оказались в разных государствах, к сожалению, в силу целого ряда причин», – сказал он.
Ему также задали вопрос о том, не изменил ли он за год свое мнение о том, что русские и украинцы – единый народ. На это Путин ответил: «Нет, конечно, а как можно это изменить? Это факт. Это исторический факт».
«С развитием того или иного этноса возникают разные процессы. Если какая-то часть этого единого этноса в какой-то момент решила, что они достигли такого уровня, что они считают себя отдельным народом, относиться к этому можно только с уважением. Ну, конечно. Но этот процесс происходил не сам по себе. Он происходил, во-первых, потому что часть древнерусских западных земель оказалась в составе других государств по целому ряду причин. Эти государства стали продвигать там свои интересы. Те части, которые попали в, скажем, Польшу, там происходило явное ополячивание, язык начал меняться», – заявил президент России.
Еще один вопрос касался плана «специальной военной операции» в Украине. «Какой план? Честно говоря, общество не очень понимает, в чем план?» – спросили его.
«Вы понимаете, я изначально говорил, прямо в день начала операции, самое главное – это помощь Донбассу», – ответил Владимир Путин.
В первый же день полномасштабного вторжения России в Украину Путин в эфире российских телеканалов заявил, что Россия будет «стремиться к демилитаризации и денацификации Украины». На следующий день, 25 февраля, Путин провел совещание с Совбезом РФ, где призвал украинских военнослужащих «брать власть в свои руки» и сказал, что «с вами нам будет легче договориться, чем с шайкой наркоманов и неонацистов, которая засела в Киеве и взяла в заложники весь украинский народ».
В начале мая «Проект» со ссылкой на высокопоставленного медиаменеджера и близких к Кремлю социолога и политтехнологов писал, что российские власти резко сократили использование термина «денацификация», поскольку россияне не понимают значения этого слова.
