Практически два года Россия живет в условиях ковидных ограничений, когда закрыты границы, а в рестораны пускают по QR-кодам. У кого-то умерли или тяжело болеют близкие, кто-то сам переболел тяжело и чувствует, что общий ритм жизни изменился. Все это влияет на душевное состояние людей, и порой кажется, что мир сходит с ума. Так ли это на самом деле, какие расстройства психики вызывает коронавирус и как с ними бороться — об этом, а также о таких вечных проблемах, как депрессии, суициды, зависимости, о случаях шутинга и сексуального насилия в отношении детей мы поговорили с психиатром, кандидатом медицинских наук, доцентом кафедры психиатрии Южно-Уральского государственного медицинского университета (Челябинск) Владимиром Полецким.
О расстройствах психики после ковида
— Владимир Михайлович, в последнее время многие говорят о постковидном синдроме и его проявлениях, в том числе и в виде различных психических отклонений. Каким образом перенесенный коронавирус влияет на психическое здоровье и состояние человека и вообще влияет ли?
— Коронавирус влияет на все, как выяснилось. В первую очередь — на легкие и сердечно-сосудистую систему, а значит, и на сосуды мозга. При этом нельзя сказать, что психических расстройств с приходом пандемии стало больше, чем неврологических или сердечно-сосудистых. В принципе все, что снабжается кровью, страдает от последствий коронавируса. И печень, и почки, и легкие, и сердце. И, конечно, бывают расстройства соматоформные — когда психическое расстройство связано с соматической патологией, связано это с поражением центральной нервной системы. Для того чтобы сказать в целом, как ковид влияет на психику, какова статистика таких расстройств, у кого они проявляются — нужны исследования. Но мы всю информацию получаем из СМИ или вообще на уровне сплетен и слухов, а серьезные исследования не проводятся.
— Почему они не проводятся?
— Это надо спрашивать у Министерства здравоохранения. Это все очень интересно и важно, но почему-то упущено из внимания. Мы, психиатры, со своей стороны, что можем, то делаем. Я работаю на кафедре психиатрии ЮУГМУ: мы учим и студентов, и врачей. После начала пандемии у нас появились циклы лекций, которые посвящены повышению квалификации психиатров, психиатров-наркологов, психотерапевтов в плане правильного выявления этих расстройств, их лечения и, что очень важно, реабилитации пациентов. Кроме того, наши душевнобольные — то есть люди, уже страдающие хроническими заболеваниями психики — также подвержены инфекционным заболеваниям, и лечение у них отличается от лечения психически здоровых людей. Ведь если человек принимает препараты по нашему профилю, то назначение препаратов против коронавируса, а многие из них и без того имеют побочные эффекты, должно проводиться по особому протоколу. В этом плане мы откликаемся на все веяния времени.
— В чем проявляются расстройства психики как один из сценариев постковидного синдрома? И какие бывают расстройства?
— Первая группа — это когнитивные расстройства — у человека ухудшается память, сообразительность, появляется забывчивость, можно сказать, что человек…
— Тупеет?
— Ускоренно стареет ментально. Будем говорить интеллигентно, с выражениями «тупеет» или «глупеет» надо обращаться очень осторожно. Тоже не совсем ясно, как это лечить. В любом случае нужны препараты, которые улучшают кровообращение и обменные процессы в мозге. Лечение это достаточно длительное, также как и лечение изменений в легких после ковида.
Главный уральский психиатр: у переболевших ковидом чаще находят психические расстройства
Вторая группа — это появление различных пограничных нервно-психических расстройств. Это эмоциональная неустойчивость, тревожность. У человека более остро начинают проявляться черты его характера. Конечно, люди переносят определенную психологическую травму, боясь заразиться, когда лежат в больнице, видят смерти. Это тяжело для людей, тем более среди полного здоровья, когда враг не виден, как радиация.
Третья группа — это различные тревожные расстройства. Они могут быть разными. Это может быть просто повышение уровня тревожности или различные панические атаки.
Еще одна группа — депрессивные расстройства: у человека снижается настроение, появляются тревожные депрессии, которые носят затяжной характер: и три месяца, и пять, и год.
В любом случае — всем этим людям нужна квалифицированная медицинская помощь. Но, опять же, сказать, что психиатрическая служба с этим не справляется и идет вал пациентов, — нельзя.
— Как думаете, большого количества пациентов нет, потому что в России просто не принято идти к психиатру, психотерапевту, или же люди просто не понимают, что с ними что-то не то?
— У нас и к патологоанатомам не принято ходить — к ним приносят. У нас все по обращаемости. Кому надо — те всегда придут. Принудительно к нам на лечение направить можно только в исключительных случаях, в том числе если человек явно опасен для себя и окружающих. Во всех остальных случаях — только по добровольному обращению самого пациента. Если человек считает, что ему нужна помощь, он идет.
— В таком случае, скажите уже как врач-нарколог: пить население стало больше?
— Нет, не стало, хотя самое доступное успокоительное действительно продается в любом магазинчике. И тогда бы был просто пик. Но нет. То же самое касается наркотиков — да, наркомания есть, но нельзя сказать, что таких людей стало больше. Опять же, нужна статистика. К примеру, сколько алкоголя народ стал потреблять на душу населения при пандемии, а сколько было до нее. То же самое касается и пограничных расстройств психики — их и раньше было немало.
— Связано ли количество расстройств с временем года? Сейчас, как мне кажется, стало модно говорить об осенней депрессии, к примеру.
— Это наши циркадианные ритмы, ритмы жизни. И с пандемией это не связано. В весенний и осенний периоды всегда идут обострения, причем это касается не только психических расстройств. Но драматизировать здесь не нужно. Это вопросы организации. Если медпомощь будет организована должным образом, то все в конечном счете будет хорошо. Приведу пример. Наши душевнобольные тоже заболевают ковидом и попадают на лечение не на обычную ковидную базу, а к нам, в психиатрическую больницу. Для них выделили отделения, лечим все заболевания в одном месте. Несмотря на то что организовать все это было непросто, так как к пандемии никто не был готов, организовали, и достаточно удачно. Об этом говорит то, что у нас в больнице не было умерших от ковида больных при достаточно высокой смертности населения от этого заболевания в целом. Это заслуга наших организаторов здравоохранения, руководства больницы. Грамотная медпомощь, лечение — это наше все.
— Если говорить в целом, психические расстройства происходят у многих переболевших или же только у тех, кто перенес коронавирус в тяжелой форме?
— Дело в том, что у тех, кто перенес болезнь тяжело, развиваются тяжелые соматические последствия. Те же, кто болел легко, но у них затем появились расстройства психики — вот здесь нужно разбираться. Но опять же для этого нужны исследования, которых, повторюсь, в настоящее время мало. Поэтому все относительно, и это, в большей степени, гадание на кофейной гуще.
Точно так же, по большому счету, можно сказать о вакцинации: непонятно до конца, насколько она защищает от коронавируса, как действует на различные категории лиц. Ведь и после вакцин люди порой болеют. На все нужны глубокие научные исследования.
Нужно лекарство, которое помогает на 100% вылечить это заболевание, а его тоже пока нет. Поэтому, повторюсь, все относительно. Смертность приличная. Проблем много. Здравоохранение работает напряженно, и наша задача — защитить врачей знаниями, чтобы минимизировать все возможные последствия.
— Как вы относитесь к тому, что сейчас каждая третья домохозяйка называет себя нутрициологом, пройдя онлайн-курсы, и консультирует за деньги, назначая клиентам массу БАД, в том числе для восстановления и поддержки психического здоровья после коронавируса. Правильно ли это или все же лучше обратиться к врачу?
— У нас каждая домохозяйка может управлять государством, что уж говорить о назначении БАД. Надо относиться к этому с некоторой иронией, история знает подобные примеры, когда в России в 90-х годах прошлого века появились Кашпировские, Чумаки. Тогда же появился «Гербалайф» от всех болезней. Все истории с БАД сейчас — это то же самое. В сложные периоды, а пандемия — это непросто, у народа начинает доминировать мифологическое сознание. Люди верят в чудо, в то, что они выпьют витаминку или 15 разных витаминок и придет спасение. Безусловно, относиться к подобному нужно критически. При каких-то негативных проявлениях в здоровье нужно идти к квалифицированному специалисту с медицинским образованием. Такие есть в каждой государственной поликлинике, не нравится там — есть масса медицинских центров лицензированных. Нельзя сказать, что все БАД бесполезны, но они не самые эффективные из того, что можно предложить. А вот медик может посоветовать то, что поможет.
Кроме того, никто не отменяет самопомощи при легких когнитивных расстройствах. Проблемы с памятью — решайте кроссворды, играйте в шахматы, читайте книги, займитесь полезным делом. Все это поможет улучшить ваше мышление, улучшить память.
— А если у человека появилась апатия или тревожность, здесь ведь не помочь кроссвордом…
— Вот здесь поможет уже только врач. Нужно разобраться, чем вызвана апатия. Либо она связана с истощением нервной системы, которая перенесла ковид, либо с депрессией. Депрессия бывает маскированная, когда она скрыта под соматической патологией. В этом случае бывает полезна и психотерапия. Но в первую очередь лечение нужно медикаментозное. Надо обращаться к специалисту: вы же с улицы не берете сантехника или человека, который делает ремонт. Надо помнить — вы доверяете человеку свое здоровье. И выбирать такого человека нужно грамотно. Кто доверяет шарлатанам — потом не нужно жаловаться.
— Растет ли в целом количество депрессий?
— Сложно сказать. Далеко не все идут к специалистам. Кто-то объясняет понижение настроения и апатию своей неудавшейся судьбой и мирится с этим.
— Депрессию всегда надо лечить медикаментозно?
— Смотря какая депрессия. К примеру, человека постоянно кто-то выводит из себя, человек находится в стрессе. Значит, в первую очередь, нужно нормализовать свой круг общения, микросоциальную обстановку. Есть невротические, пограничные депрессии. А есть более тяжелые, клинические депрессии. Их, безусловно, надо лечить медикаментозно. В любом случае — необходима консультация специалиста.
— К слову о врачах, которые работают в красных зонах. Их учат тому, как работать с пациентами, как себя вести?
— Перед нами такой вопрос не ставился, но я знаю, что там работают психологи с пациентами.
— Сами врачи обращаются за помощью?
— Конечно, с ними тоже работают психологи, работа в красных зонах — изматывающая, напряженная. Врачи находятся в состоянии стресса. Но многие из них вообще всегда работают в состоянии стресса, так как врач отвечает за здоровье пациента, который к нему обратился, и переживает, когда назначает те или иные препараты. У врача, например, 30 человек на приеме, представляете, какая у него ответственность.
О самоубийствах и агрессии
— Возвращаясь к депрессиям. Весной этого года Челябинская область находилась на первом месте по количеству самоубийств, в том числе среди подростков. Как думаете, с чем это связано, почему люди в целом решаются на добровольный уход из жизни? Как родителям понять, что у их ребенка или родственника что-то не так?
— По детям все очень просто: родителям нужно любить своих детей, разговаривать с ними, знать, чем живут их дети, их близкие. Вот и все. Других рецептов нет. Все, что происходит в семье — это результат проблем в семье. Если уж родили детей — будьте добры любить их и уважать. Почему люди уходят из жизни? Потому что им эта жизнь не нравится.
А в целом самоубийства были всегда. В Забайкалье, в Прибалтике самоубийств всегда было больше, чем у нас. В крупных городах самоубийств будет всегда больше, чем в деревнях. Это зависит от многих факторов. Если говорить о детях и стариках — то это ощущение потерянности, ненужности. Это результат микросоциального климата в семье. Если родственникам не интересны старики или родители предпочитают пить водку и не заниматься детьми — все же понятно.
— Как раз детские суициды в основном происходят в благополучных семьях.
— Значит, эти родители занимаются чем-то другим. Это проблема не психиатрическая, а социальная. Вот если вы человека достанете из петли — тогда это будет психиатрическая проблема, или же если он лечился у нас, а потом покончил с собой, это тоже уже наша проблема. Это бывает. Если взрослый человек хочет покончить с собой, то его порой только решетки могут сдержать.
— То есть вылечить суицидальное поведение невозможно?
— Не вылечить, сдержать, купировать психическое расстройство можно. Если такое желание у не имеющего заболеваний психики человека является навязчивым, к сожалению, вылечить такое отклонение можно не всегда. Как и не все болезни можно вылечить.
А вообще, самоубийство — это острое расстройство психики, когда человек теряет охранительное поведение и перешагивает через этот барьер. Этому предшествуют определенные изменения в его сознании. Обычно это связано с депрессией, которая развивается достаточно быстро.
Не всегда это можно заметить, не всегда дети рассказывают об этом. Это сложная проблема. Есть специальное направление — суицидология, которое эту проблему изучает. Есть центры помощи, телефоны доверия, которые помогают таким людям. К слову, угроза самоубийства — это одно из показаний для госпитализации в психиатрическую больницу без согласия пациента.
— Другое проявление расстройств, с которым Челябинск недавно столкнулся: одни дети уходят из жизни, а другие режут котов, как это делала 13-летняя школьница. Что делать с такими случаями?
— Безусловно, эту девочку нужно обследовать, чтобы понять, что с ней не так. Думаю, родители это понимают.
— Родители встали на ее сторону и сказали, что дочь у них нормальная, когда об этом случае стали писать в СМИ.
— Мать имеет на это полное право. У нас есть закон о психиатрической помощи. Все, что выходит за рамки закона, — незаконно. Если это следователя заинтересует, он может направить девочку на судебно-психиатрическую экспертизу, это в его полномочиях. А психиатр прийти, постучаться в дверь и предложить свою помощь — не имеет права.
— Почему проявляется такая агрессия?
— Агрессия — это нормальное поведение человека, она есть в каждом. Мы биологические существа, и биться за место под солнцем без агрессии невозможно. Другое дело, что есть допустимая, недопустимая, приемлемая и неприемлемая агрессии. Это миллион оттенков серого. Конечно, прямо скажем, совсем нехорошо резать животных. Но надо понимать, почему девочка это делала. А все, что подается в СМИ — это домыслы, причем не чьи-то, а журналистов. Жареные факты: девочка разрезала кота. А ведь это трагедия, и нужно это не выпячивать, а обратиться к специалисту и попытаться помочь. Думаю, не было бы шумихи, можно было бы и с мамой договориться спокойно. А тут мама увидела, что дочь стала звездой интернета и захотела защитить свою семью. Потом, думаю, мама сама найдет доктора, и поведет к нему девочку, и попробует все это дело изменить. Тем более если девочка положительная. А то, что в темном омуте черти водятся — у всех есть свои скелетики в шкафу. У девочки они вдруг выскочили.
— Но ведь такие скелетики иногда заканчиваются более печально, если брать случаи шутинга, к примеру.
— Все подобные случаи не происходят на ровном месте, там всегда есть что-то. Это какие-то психические расстройства, которые не всегда можно предугадать. Это так же, как — раз — и вдруг человек умер от инфаркта или инсульта, хотя пил лекарство именно от этого. И тут также. Сегодня здоровый — завтра больной. То же самое касается и душевных расстройств.
— Но расстройство же не может внезапно развиться?
— Может. Острый психоз развивается и за пару часов. Факторы могут быть экзогенные и эндогенные. К примеру, у нас был случай, когда парень с девушкой пошли на рынок, он съел какой-то пирожок, и у него развился психоз. Что было в этом пирожке — неизвестно, может быть, какой-то наркотик. Сам факт — то есть это может быть все что угодно. Недавно одна дама уехала в центр для энергетического «просветления» в Краснодаре, там ей дали какую-то таблетку, я так понимаю, сильный психотроп, она вошла в транс, а у нее были предпосылки психического расстройства. И у нее как началось это расстройство с лета, так до зимы и не закончилось. Она несколько месяцев лежала в психиатрической больнице. Острый психоз у нее прошел, депрессия осталась, снова ее отправили в больницу. Поэтому — не зарекайтесь.
О зависимостях и цифровом мире
— К слову о наркотиках и прочих зависимостях. Их можно вылечить?
— Что значит вылечить? Вы имеете примитивные представления о медицине: у нас вылечить практически ни одну болезнь нельзя. Вы видели хоть одного вылечившегося от гипертонической болезни? А от бронхиальной астмы, язвенного колита? Вы знаете, что вылечиваются от инфекционных заболеваний, но они проходят сами и иногда без лечения проходят так же, как и с лечением. Все остальное — наши хронические болезни. Наша задача — поддерживать высокий уровень социального функционирования, высокий уровень социального здоровья.
Мы все страдаем хронической, неизлечимой и смертельной болезни, которая называется жизнь. И у всех она имеет один и тот же конец. Наша задача — чтобы жизнь продолжалась долго, была достаточно счастлива и с ясным умом.
Мы можем сделать так, чтобы больной не пил, если он этого хочет. Насильно нельзя загнать человека в счастье; можно — только если он этого хочет. Доктор прописал лекарство от давления, а вы его не принимаете. Кто-то вас расстроил, у вас скачок давления и инсульт. Кто виноват? Врач? Нет, он сделал все, что мог. Это ваш выбор. Нужно слушать врача, а не доверять всяким подружкам, которые говорят, что им помогло питье мочи младенца.
— А гадалки могут помочь избавиться от зависимостей или сдержать их, как нам обещают объявления?
— Гадалки — это шарлатанки. Но парадокс в том, что иногда они внушают, гипнотизируют. И внушение бывает эффективным. Главное, чтобы человек в это поверил. В строительство коммунизма миллионы верили.
— То есть любые зависимости не лечатся, а купируются?
— Да. Да и зависимости бывают самые разные. Любите вы пирожное, но не едите же его каждый день, контролируете себя. Также можно контролировать зависимость от алкоголя. Трудоголизм — это тоже зависимость. Есть спортивная зависимость. Вы же не бегаете по стадиону 15 кругов в день. Да, с наркотиками и алкоголем сложнее. Но любая зависимость меняет нейрохимию мозга, она делает человека в чем-то несвободным. С другой стороны, чтобы была зависимость, нужно иметь особый склад ума — творческий. Это же поиск нового, новых ощущений.
— Но ведь алкоголем нередко злоупотребляют такие слои и группы населения, которые сложно хоть как-то увязать с творчеством. Тот же анекдот про вечно пьяного сантехника.
— Почему вы думаете, что все сантехники пьют? Надо выяснять у каждого человека, почему он пьет. И если человек хочет — то ему всегда можно помочь, особенно на ранней стадии. Другое дело, почему люди не хотят помощи. Каждый — по своей причине. Лечение всегда индивидуальное. Тут нет никаких штампов. Если бы у нас все сантехники были алкоголиками, у нас бы все трубы протекали. И одно дело алкоголизм, а другое дело — если сантехник чуть-чуть выпил, чтобы ему было не холодно на улице, но гайки он затягивает правильно и крепко.
— А если говорить о компьютерной зависимости, игровой или зависимости от гаджетов. Можно и нужно ли ее лечить и нужно ли у детей отбирать телефоны? Многие сейчас приходят к мысли, что наши дети — другое поколение, и гаджеты — это их мир.
— Конечно, такие зависимости есть. Игровая — это одно, гаджеты — другое. Дети в гаджетах общаются — это их социальное общение. Они загружены, на улице гуляют мало, а телефоны дают им возможность быть на связи с друзьями в режиме онлайн. Разве это плохо?
— Но ведь они глаз не поднимают от телефонов, внешний мир не видят…
— А они посмотрят на внешний мир, он им не понравится, и они снова в свой гаджет уткнутся. Может быть, внешнему миру надо стать таким же интересным? Если этот мир им неинтересен, то не хочется на него и смотреть. Сейчас детям проще нажать пару клавиш, и книга появится у них в телефоне, не надо идти в библиотеку или магазин и искать ее.
Вывод напрашивается сам — может быть, с гаджетами проще, это действительно новая реальность. Вопрос в том — сколько.
Да, это портит глаза, здоровье. Но цифровой мир ждет своего цифрового человека, и это дети. Да, опять же, нужны исследования о том, как влияет на здоровье излучение смартфонов, качество экрана, как влияет на интеллект детей. Нужны хорошие научные исследования. У нас же просто завывают: дети насмотрелись стрелялок, купили оружие и пошли убивать. Но это глупости. Это всегда было, есть и будет.
— То есть играть в стрелялки детям можно не запрещать?
— Да, агрессия там есть, но как раз у играющего подростка она реализуется в компьютерных играх. Он пострелял там, а на улице ему эта агрессия и не нужна. Кому нужна — тому игра не нужна. Другое дело, что у нас в стрелялки играют и взрослые мужики. А это уже другой вопрос — зачем мужику играть в стрелялки, придя с работы, вместо того чтобы заниматься детьми и семьей. Вот это интересно. Может быть, его не интересует взрослая жизнь, он хочет вернуться в детство и уйти от всех проблем. Это все вопросы семьи, уровня культуры. Это не психиатрическая проблема, а социальная. Вот если он перестанет играть и у него будет нарушение психики, тогда да. А во всех других случаях: кто ему может запретить играть в компьютер? Он точно так же может лежать на диване и читать газеты, как было раньше. Или взять и выпить алкоголь. То, что закладывается в детях, потом всегда проявляется во взрослом возрасте, все идет от воспитания, от отношений в семье. При правильном воспитании детей можно избежать многих проблем для них во взрослом возрасте.
— Как это — правильно?
— Это вопрос не психиатрии уж точно. Родителей нужно учить воспитывать своих детей. Это должны быть или педагоги, или психологи, которые будут учить будущих мам воспитанию детей в новом мире. Опять же — нужны исследования. Общество должно идти за прогрессом. А если прогресс идет, а общество отстает, получается разрыв, на котором и вырастают те, кто прыгают из окон или стреляют в школах, кто-то с ножом бегает. Это сложная, но решаемая проблема.
Об оружии и педофилах
— К слову об оружии. Разрешение на оружие выдается при наличии заключения психиатра. Насколько грамотно сегодня проводятся обследования, которые позволяют получить право на оружие?
— Никогда оружие всем подряд в России не выдавалось.
— Но ведь его получить достаточно просто.
— Это вам так кажется. Специалист проводит собеседование, если требуется — проводится дополнительное обследование, энцефалограмма, просматриваются все данные. Клиническое исследование в виде беседы проводится всегда, заполняется карта на человека, к которой, если что-то произошло, можно всегда вернуться.
— Но когда произошло, уже может быть поздно…
— Произойти может все что угодно. Гарантии дает только страховой полис, как говорил Остап Бендер. Люди всегда могут ошибаться. Нет прибора, который скажет, что сделает человек после того, как купит оружие. У нас много и обычных семейно-бытовых ссор, когда опасным оружием становится кухонный нож. Ведь никто не требует со всех кухарок справок, что она может владеть кухонным ножом, который, к слову, немаленький и достаточно острый. Поэтому, что касается нашей больницы, то еще до Казани главный врач издал приказ по изменению всех регламентов. И у нас все достаточно строго. Но если есть оружие, то оно стреляет. Да, это не должно происходить в школах. И чтобы это не происходило — существуют определенные меры безопасности: охрана, турникеты; охране лучше выдать оружие.
Мы живем в опасном техногенном мире, и стрельба — не самая большая опасность, которая может нас преследовать.
Те же инфекционные заболевания, ковид — масса проблем. Поэтому, повторюсь, оружие — не самое страшное зло. А вот если вываливать все без разбора в СМИ ради лайков и просмотров — это не полезно. Точно так же, как не полезны и постоянные высказывания о положительных достижениях, которых нет. Люди ждут правды и того, чтобы прислушивались к их мнению.
— Если же тяжкое преступление с применением огнестрельного оружия или того же ножа уже произошло и по делу назначается судебно-психиатрическая экспертиза, как часто человек, совершивший преступление, признается невменяемым?
— Большая часть преступников как раз признаются вменяемыми. Это все очень индивидуально и зависит от наличия психического расстройства: есть оно или нет. Это все регламентировано и непросто. Сказать — чем преступлении более жестокое, тем чаще подобное преступление будет совершено психически нездоровым субъектом — нельзя. Большинство преступников признаются вменяемыми.
Как три психолога на Урале пытаются привлечь власти к перевоспитанию домашних насильников
— Может ли человек так пройти обследование, чтобы получить фиктивную невменяемость ради освобождения от уголовной ответственности?
— Это очень редкие и единичные случаи. И они всегда вскрываются. Нельзя долго симулировать психическое расстройство. Да и эксперты не ошибаются. Они могут расходиться во мнениях. Для этого и существуют комиссии, повторные экспертизы. Тем более это длительные исследования — стационарные экспертизы длятся до трех месяцев. В этом случае процент ошибок минимален.
— Если говорить о преступлениях против половой свободы несовершеннолетних, нередко в таких преступлениях экспертизы не выявляют у субъекта каких-либо отклонений, но преступление имеет место. Это что — минутное помешательство?
— Почему вы считаете, что все педофилы — психически нездоровые люди? Раньше на Руси в 14 лет в деревнях свадьбы играли, и все было окей. Для того чтобы человека назвать педофилом, нужны психические критерии; если их нет, то их нет. В противном случае всех, кто обнял и погладил девочку, можно назвать педофилами.
— Но ведь преступления совершаются…
— Да. И если человек, не имея отклонений, совершил это преступление, то он понимал, что делал, и руководил своими действиями.
— Но зачем? Если у него нет отклонений. И если не брать случаи, когда девочка выглядит значительно старше своих 14 лет и преступник реально не знает о ее возрасте.
— Для собственного удовольствия они это делают. И если мужчина при этом нарушил закон, то он должен ответить по закону. И он, совершая такое преступление, должен это понимать. Также как многие хотят стать миллионерами, но ведь не идут же грабить банки, не организуют пирамиды, не идут на мошенничество. Тут то же самое. Кто-то увидит девочку — и вдруг: мне надо эту девочку. Не надо расширительно трактовать психические расстройства. Это ограниченная и регламентированная группа заболеваний.
— Подытоживая. Снова про коронавирус. Видите ли вы, что у населения в целом на фоне пандемии вырос уровень агрессии?
— Какое это отношение имеет к психиатрии? Это обычная реакция человека на то, что его лишают свободы, каких-то действий. На все остальное — нужны исследования. О коронавирусе в этой части ведь молчат академики, исследований почти нет. Поэтому и нельзя говорить — вырос ли уровень агрессии и каков он. Хотя это все очень любопытно. Коронавирус — это звонок о том, что мы тотально не готовы к таким потрясениям.
— Я скорее говорю про агрессию против ограничений, протесты.
— Где вы видели массовые протесты? Есть разовые случаи, у нас в регионе их нет. Ворвались в Заксобрание 20 человек. И что? В Челябинской области живет 3,5 млн человек. Да, кто-то не хочет ставить прививки, предъявлять QR-коды, но они имеют на это право. Государство, в свою очередь, имеет право вводить ограничительные меры, если они разумны, конечно. Поэтому говорить о росте агрессии некорректно без научных исследований и статистических данных.
